Валентин Русаков - Трехречье[СИ]

— И чего потешаетесь? — удовлетворенно отодвинул пустую деревянную миску Варас.

— Давно не видели вас, — ответила Чернава, — Никитин зарос как, на разбойника похож…

— Чего это на разбойника?

— Давно на себя смотрел то? Вон, глянь, — кивнула Чернава на висящее на стене отполированное до блеска большое серебряное блюдо на стене, выполнявшее роль зеркала.

Подойдя к нему, я себя даже не сразу узнал… Что-то такое появилось в серых глазах, какая-то печаль что ли, но взгляд острый. Провел рукой по действительно отросшей шевелюре, и затем по неравномерно отрастающей бороде, еще шрам этот, «художественно» зашитый Варасом, да уж… так и есть бандитская морда.

— Ножницы бы добыть, потоньше чем для стрижки овец, — сказал я, вернувшись за стол.

— Надо на базар идти, — сказала Дарина, подперев лицо ладонями и поставив локти на стол, улыбаясь и не сводя с меня глаз.

— Кхм… Пойдем мы, отдохнем с дороги, — наступив мне на ногу под столом сказал Варас, а после обеда уж можно и на базар.

— Да, — кивнул я и встал из-за стола, — отдохнуть бы.

— Я разбужу тебя… ну на рынок что б?

— Хорошо, буди, — ответил я, кивком поблагодарил Ларту, и подхватив от дверей рюкзак и дорожные вьюки потопал по лестнице.

— Я мужиков из попросил съездить в поле снегом бочки набить, да баню к вечеру натопить, — сказал Варас войдя в комнату задержавшись минут на десять.

— Хорошо, — громко выдохнув ответил я, развалившись на кровати и балдея от соломенного матраса, снятых сапог и вообще от уюта который в судейском доме был во всем.

— Ты это… — Варас присел рядом со мной и уставился в пол, — я… эм…

— Ты решил наконец поговорить на счет меня и Дарины?

— Да, — не поворачиваясь ответил он.

— Ну давай поговорим, — я принял сидячее положение и оперся на спинку кровати.

— Я знаю и вижу, люб ты ей… а еще вижу, что не понимаешь ты, как сам к ней относишься. Я не знаю как в твоем мире все это… эм… ну как ты там привык вообще с женщинами…

— В моем мире Варас, с женщинами все точно так же как и в этом.

— Значит, ты понимаешь, что голову девке дурить не надо? И ты уже тогда решись что ли… Я то, что бы ты знал, сам не прочь породниться с тобой… Но у меня сердце не на месте будет, пока не услышу твоего решения, я то уж пожил, и понимаю…

— Хорошо, что понимаешь.

— Так что, как ты сам-то к ней?

— Когда я уехал, — сказал я тяжело вздохнув, — ну от озера, думал что никак. Вообще не воспринимал ее серьезно. Но чем больше проходило времени, тем сильнее я скучал… и по тебе, и по Чернаве, и конечно же по Дарине. Встретившись снова, там, на заимке у Ласа я понял, что вы мне уже как семья, а Дарина настолько откровенно проявила свои чувства…

После этих слов Варас нахмурился и как-то недобро посмотрел на меня.

— Нет Варас, ничего там, на заимке не было, и голову я ей не дурил, и ничего не обещал.

— А я уж было подумал, что ошибся в тебе.

— Надеюсь, не ошибся. Так вот… а сегодня, когда она выбежала к нам, я понял что хочу, чтобы она была со мной… уж не знаю, как это называется, люба она мне Варас? Или как?

— Люба… это уж мне знакомо, — облегченно выдохнул он, достав трубку и кисет, — тогда надо Обряд Родных Сердец провести, что б уж как у людей все, а то вижу же, девка-то копытом бьет уже, кабы не согрешили вы до обряда, да не опозорили меня.

— Что за обряд?

— Чернава знает, она поможет. Так что, после бани за ужином Чернава все сделает?

— Пусть делает, — улыбнулся я, — и тогда можно грешить?

— Да ну тебя, — не сильно пихнул меня кулачищем Варас, — вот что ты за человек а?

— Как что за человек? Считай родственник!

— Ладно, — улыбаясь, Варас поднялся с моей кровати, — можно отдыхать теперь, отлегло от сердца у меня.

— Вот, это дело, я тоже не прочь поспать, — снова вытянувшись на кровати ответил я и закрыл глаза, чувствуя, как проваливаюсь в сон.

Долго поспать не дали, Лас, чуть ли не с ноги открыл дверь и влетел в комнату, громыхая по деревянному полу подбитыми медными гвоздями каблуками, еще и свалив с лавки у двери мой рюкзак, зацепив его полой плаща.

— Варас! Жив, здоров, — начал он трясти друга, который спросонья не мог понять, что происходит.

— И что ты меня трясешь как девку? — недовольно пробурчал Варас, усаживаясь на кровати.

— Я тут уже три сотни ополчения по родам распустил, которые в вашем войске были, как ни спрошу, никто не мог точно сказать жив ты или нет, говорили лишь, что битва была кровавой… Всякое уже передумал, даже ехать с обозом собирался, что б узнать про вас.

— Ну вот видишь, мы сами приехали, будем забирать Чернаву с Дариной в крепость, а как потеплеет, то поедем уж к себе, к Чистому озеру.

— Я тоже скоро передам дружину каменка… Воевода Тарин посыльного засылал, с грамотой, в которой предлагал остаться на дружине, но я отказался, тоже домой поеду скоро.

— А что? Послужил бы молодому князю.

— А имение? Скоро весна, хозяйство, нет Варас, домой надо… Придет беда в княжество, возьму меч в руки, а раз спокойно все, та чего ж имение запускать то?

— Ну, то же верно… Мы вечером в баню, составишь компанию?

— Конечно!

— А потом за ужином, — Варас кивнул в мою сторону, — Никитин с Дариной под обряд встанут, так что тебе надо быть.

— Вот это новость! — обрадовался Лас, а потом он как то засуетился и сказал, — подарок же надо… Ладно, я пойду тогда.

Дверь скрипнула, и в комнату вошла Дарина.

— А я слышу разговоры, значит не спите уже. Ну что Никитин, идем на базар то?

— Идем, идем, — ответил я и опустил босые ноги на холодный пол, — ступай, жди внизу я скоро.

— Хорошо, — ответила она и мигом скрылась за дверью.

Лас ушел, и я умывшись собрался и тоже спустился вниз, на кухню, где ждала меня Дарина сидя за столом и сияя как начищенный самовар, увидев меня спускающимся с лестницы, она подбежала и повисла на мне чуть не сбив с ног.

— Ты почему мне не сказал? — прошипела она мне на ухо.

— Что? А… так я с отцом только утром поговорил про это.

— Пойдем же, — потянула она меня на улицу, — надо столько всего купить… А деньги?

— Есть деньги, идем.

Жизнь в Срединном каменке, была неторопливой и спокойной, никто никуда не спешил, единственное, на улице попадались группы ополченцев, которых распустили по домам, выплатив жалование, и теперь некоторые сразу искали попутный обоз к своим многодворцам и заимкам, а некоторые устроили «шопинг» и пьянку, перемещаясь от одной корчмы к другой. С некоторыми я кивком здоровался, и мне отвечали взаимностью, и Дарина, повиснув обеими руками у меня на плече тоже важно здоровалась с моими бывшими боевыми друзьями коротким поклоном, от чего ее еще больше распирала гордость… какой же она еще ребенок по сути. Когда до рынка оставалось метров сто, Дарина потянула меня на перпендикулярную главное дороге улицу — квартал ремесленников.

— Сначала туда, — заговорчески улыбаясь, сказала она.

Конечно! Лавка ювелира, и как я сам сразу не сообразил. А в лавке случился, как говориться конфуз, по моей темноте и незнанию еще всех тонкостей культуры мира Трехречья. В качестве подарка, а выбрал тонкой работы красивую диадему, вроде так это называется, из серебра и самоцветных камней, но Дарина на пару с хозяином лавки сурово покачали головами, и мне покраснев, пришлось выбирать другой подарок, в принципе тоже диадема, но как бы украшавшая красиво расшитый платок, точнее косынку, из богатой ткани. Уже потом, по дороге на рынок Дарина объяснила мне, что женщины по обряду Родных Сердец носят подобные украшения только с покрытой головой, а простые венчики и диадемы только для девиц… о как, ну откуда же мне было знать, что там что-то у них связано с магической силой волос. Да уж, надо будет расспросить Чернаву про все эти фольклорные тонкости, а то правда, в лавке неудобно получилось, и Дарина простила мне мое невежество, лишь больно ущипнув за бок.

— Не опозориться бы на обряде, — сказал я, когда мы уже вошли на рынок, — я же не знаю всех этих ваших обычаев и традиций.

— Чернаву слушай, и я подскажу.

— Хорошо, буду стараться.

Гуляли по рынку пару часов. Пришлось покупать светскую одежду, а то я все никак из образа наемника не выйду. Прикупили также всяких лакомств, которые принято подавать на стол при обряде, а вот в лавке со всякой домашней утварью ножниц так и не нашлось, как объяснил хозяин, эти вещи только с хартских земель везут, а там сейчас дороги перемело и обозов оттуда давно нет. Но мы вышли из положения, посетив местного «цирюльника», который за несколько взмахов ножницами привел мою бороду в порядок, а на просьбу из разряда «подровнять виски и затылок» я опять нарвался на порцию поучений, т. к. при наличии жены она и должна стричь волосы мужу… тоже какая-то связь с магией. Вот так, пока война и походы, вроде все понятно, а как в гражданскую жизнь окунулся так косяк на косяке. В общем, нагрузившись двумя корзинами с покупками мы отправились в судейский дом, а Дарина всю дорогу мне рассказывала о тонкостях быта.